Болтливая чиновница начала формулировать новый, более прогрессивный общественный договор.

 

Только ленивый еще не высказался по поводу слов неудачливой чиновницы Ольги Глацких о том, что государство тебе ничего не должно, ведь оно не просило твоих родителей тебя рожать. Бедную болтунью — олимпийскую чемпионку и заслуженного мастера спорта России — отстранили от должности, исключили из партии, и, по всей видимости, теперь сожгут на костре.

 

Можно всячески анализировать это оголтелое утверждение в свете различных политических теорий, конституционных заповедей, общечеловеческих представлений. Но я бы хотел остановиться на использованном государственной деятельницей ключевом слове.

 

Много лет назад один коллега во время обычного рабочего совещания — обсуждения того, кто что и как должен будет сделать в рамках планируемого проекта — поразил меня одной фразой. «Никто никому ни хрена ничего не должен», — сказал коллега.

 

У меня ёкнуло сердце от такой острой формулировки, но я тут же согласился с этим.

 

Я ненавижу само слово «должен». Я ненавижу долг, должность, долженствование, необходимость, предписание, установление, указ, требование, потребность, цель и задачу. Терпеть не могу весь ряд этих понятий. Точнее сказать так — мои взаимоотношения с этими моральными реальностями лучше описать как «любовь-ненависть». Наверное, полностью избежать этих сил зла не получится, но в любом случае их действие лучше минимизировать.

 

Дело в том, что они узурпируют и посягают на свободное волеизъявление человеческой личности.

 

Мне бы хотелось заменить все эти слова понятием «возможность». Мне бы хотелось заменить их понятием «добрая воля». Мне бы хотелось им противопоставить «свободу», «выбор» и «творчество».

 

Одна школа политической мысли утверждает, что существование государства в принципе аморально, потому что государство несовместимо с человеческой совестью. Либо я поступаю по совести, либо по предписанию государства — и эти две сферы никак не пересекаются, третьего здесь не дано. А что если совесть подсказывает мне исполнить предписание государства? Значит я бессовестный человек. Ведь совесть по самой своей природе не исполняет предписаний; совесть предписывает. Совесть есть источник, а не получатель предписаний.

 

Я полностью поддерживаю Ольгу Глацких. Я так же полностью поддерживаю того единороса, который выступил за отмену государственных пенсий. Я тоже за отмену государственных пенсий. Я так же за добровольную уплату государственных налогов.

 

Мы ничего друг другу не должны.

 

Можно государство будет нести лишь рекомендательную функцию? (Или мы боимся, что в этом случае государство в принципе никто не будет слушать? Но если так, то что этот нравственный факт нам говорит о реальной ценности этого института для людей, для нас с вами?)

 

Можно уплату налогов сделать добровольной? (Или мы боимся, что в этом случае ни рубля не поступит в государственный бюджет? Но если так, то что этот нравственный факт нам говорит о реальной ценности этого института для людей, для нас с вами?)

 

И вдруг оказывается, что весь общественный колосс зиждется на насилии над личностью, на безальтернативном предъявлении требований, на безоговорочном «должен», которым мы огульно и немилосердно награждаем друг друга направо и налево. Какое же недоверие к человеку, какое хищническое отношение к человеку лежит в основе всего этого!

 

Можем ли мы перестать нагружать друг друга долженствованиями, а начать вместо этого обогащать друг друга альтернативами? Можем ли мы предоставлять друг другу возможности, а не требования? Можем ли мы перестать разговаривать друг с другом и перестать выстраивать все наши взаимоотношения и общественные и государственные институты в повелительном наклонении?

 

Ольгу Глацких нужно не ругать, а наградить — за шаг, совершенный ею от морали долга и долженствования к морали возможности и альтернативности. Я говорю это искренне, без тени иронии или сарказма.

 

Алексей Пан